Проживание
Интервью с директором руководителем Уральского Центра глазного протезирования OKORIS И.А. Сироткиной
К.м.н., офтальмохирург высшей квалификационной категории, действительный член Ассоциации глазных протезистов Европы AEOИ.
А.Сироткина в 2002 году создала в Челябинске Лабораторию глазного протезирования. С 2014 года она носит название «Уральский центр глазного протезирования OKORIS» и является единственной подобной организацией в Уральском федеральном округе. Только здесь жители Уральского региона могут не только приобрести стандартные глазные протезы, но и заказать индивидуальные «волшебные глаза», созданные специально для них. Красивое название Центра объединяет в себе два латинских слова: oko (глаз,свет) и oris (замена).
Во время командировки в Челябинск корреспондент газеты «Поле зрения» встретился с Ириной Анатольевной. Мы решили поговорить о насущных проблемах глазного протезирования в России, о взаимоотношениях врачей офтальмологов, мастеров протезистов, органов государственной власти и т.д.
— Ирина Анатольевна, знаю, что Вы не обделены вниманием прессы, особенно региональных СМИ Южного Урала.Что Вы ждёте от нашего сегодняшнего разговора?
— Давайте начнём наш серьёзный, важный разговор с весёлой ноты, с врачебного анекдота... Окулист обследует радужную оболочку глаза пациента, чтобы поставить по ней диагноз. — Да, — говорит он —Вы серьезно больны... Сразу могу сказать,что у Вас диабет, цирроз печени, жировая дегенерация миокарда, нарушения в составе крови... — Подождите, доктор, — Вы же смотрите не в тот глаз, этот у меня стеклянный.
— Как говорится: в каждой шутке есть доля... шутки. Чем Вам запомнился именно этот анекдот?
— Во-первых, юмор очень помогает всем нам: и врачам, и пациентам... Во-вторых, именно этот анекдот удивительно точно и ёмко показывает суть нашей работы, суть глазного протезирования. Современные глазные протезы уже давно перестали восприниматься как «инородные тела»... В большинстве случаев их практически невозможно отличить от «собственных» глаз.
— Всё таки врачи офтальмологи вряд ли будут обследовать «радужную оболочку протеза», как рассказано в Вашем анекдоте.
— Анекдот — это всегда преувеличение, гипербола... Но, с другой стороны, могу сказать по собственному опыту: это преувеличение не столь велико. У меня в медицинской практике было немало случаев, когда ко мне приходили пациенты с глазными протезами — и я сразу не могла отличить «свой» глаз от пластмассового.
— Речь идёт о протезах, выпускаемых Вашим Центром?
— И нашим Центром, и другими российскими и зарубежными центрами протезирования. Разумеется, потеря глаза — это всегда трагедия. Это не просто стрессовая, а экстремальная ситуация для человека. Речь идёт о невосполнимой потере. Глаз —не только орган зрения, но и отражение нашей души, нашей индивидуальности... Но в современных условиях в этой экстремальной ситуации пациенту можно эффективно помочь: создать для него индивидуальный протез или подобрать стандартное изделие, делающее «незаметным для окружающих»физический недостаток.
— Не могу не согласиться с Вами в том, что современные протезы выглядят очень натуралистично, их трудно отличить от «собственного» глаза. Но протезы создают новую проблему: у человека появляется странный, необычный взгляд... Этот странный взгляд порой вызывает недоумение у окружающих, они не могут понять его причину. Пациенты начинают сомневаться, как им правильно поступить: рассказывать ли окружающим о своём протезе или оставлять их в неведении.
— Вы затронули важную психологическую тему. С одной стороны, качество глазных протезов в последние годы и десятилетия существенно возросло, их уже трудно однозначно идентифицировать как инородные тела, особенно, если речь идёт о неспециалисте. С другой стороны, протез всё-таки остаётся протезом. Полностью сравняться со«своим» глазом он не может. Поэтому и возникает странность во взгляде. Кроме того, восприятие протеза окружающими людьми (и самим пациентом) зависит от множества факторов: состояния культи, конъюнктивальной полости, веки т.д. Необходимо ли пациенту сообщать окружающим о наличии у него глазного протеза? На этот вопрос все пациенты отвечают по разному. Это зависит от психологических установок конкретного человека. Есть люди, которые стараются скрыть эту особенность даже от самых близких людей. А есть и те, кто, наоборот, говорит на эту тему максимально открыто, со всеми подробностями. Состояние здоровья человека, наличие у него тех или других болезней, физических недостатков — это его личное дело. Обсуждать вопросы здоровья необходимо с медиками. Можно поделиться своими проблемами с самыми близкими родственниками и друзьями. С посторонними людьми, в том числе с коллегами по работе, лучше сохранять сдержанность. Я бы не стала сообщать о наличии протеза каждому встречному.
— Как вести себя пациентам, если их прямо об этом спрашивают, если им задают вопросы: «Что у тебя с глазами? Почему ты так странно смотришь?»
— Я бы отвечала на такие вопросы уклончиво, без подробностей. Мол, есть некоторые проблемы с глазами... И всё! На этом разговор можно закончить или перевести на другую тему. Это моя позиция. Но есть и пациенты, которые думают по другому. Некоторые считают глазной протез важной частью своей личности, «особым знаком». Например, в нашем Центре некоторые пациенты заказывают фантазийные протезы со смайликами, знаками радиации и т.д. Разумеется, такой протез на лице сразу же привлекает всеобщее внимание.
— Довольно странно ходить каждый день на работу с глазным протезом со смайликом, особенно если работа связана с общением с людьми, обслуживанием клиентов.
— Экзотические, фантазийные протезы предназначены не для каждого дня, а для праздников, вечеринок. А в повседневной жизни такие пациенты носят самые обычные изделия. Почему бы не иметь глазной протез для «особых случаев»? Мода на дизайнерские протезы пришла в глазное протезирование из протезирования конечностей. Там ведь тоже появляется всё больше оригинальных, необычных изделий.
— Что нужно знать врачам офтальмологам о глазном протезировании? Обладают ли они этими знаниями?
— Мне думается, что знаний о глазном протезировании нашим коллегам, особенно врачам первичного звена, катастрофически не хватает. К огромному сожалению, многие офтальмологи вообще не считают глазное протезирование частью своей профессии. Глазное протезирование обеспечивает медицинскую, косметическую, психологическую и социальную реабилитацию офтальмологических пациентов. Какие знания в этой сфере необходимы врачам первичного звена? Им необходимо владеть информацией о показаниях и противопоказаниях при назначении глазных протезов, методах подбора, установки, извлечения протезов, ухода за этими изделиями и т.д. Если к врачу обратился пациент с глазным протезом, то обязанность врача состоит в том, чтобы выяснить, как давно носит пациент протез и когда он последний раз был у протезиста. Необходимо извлечь протез из конъюнктивальной полости, оценить состояние полости, а также культии протеза. Особое внимание обращается на положение протеза в полости, его подвижность, отсутствие сколов, трещин и ряд других показателей. Также врач должен уметь проконсультировать пациента об уходе за протезом и гигиене конъюнктивальной полости.
— В теории всё отлично. А что происходит на практике?
— На практике некоторые врачи офтальмологи первичного звена глазные протезы просто игнорируют... При проведении осмотра они не извлекают протез из конъюнктивальной полости, не задают пациентам никаких вопросов, касающихся протезирования. И получается замкнутый круг. Если врачи офтальмологи не осведомлены о порядке использования протезов, то у пациентов знаний ещё меньше. Глазной протез необходимо регулярно извлекать из глазной полости, мыть его...
— Чем моют глазные протезы?
— Обычно используются средства для ухода за контактными линзами. Но теоретически протез можно помыть обычным мылом. В этом нет ничего страшного! Когда протез моется, то с него счищаются белковые отложения. Такую процедуру необходимо проводить от одного раза в неделю до одного раза в месяц. Вынимать протез на ночь (или на какой-то длительный срок в течение дня) не рекомендуется. Его нужно помыть и вставить обратно.
— Как ухаживать за конъюнктивальной полостью?
— Специальный уход, как правило, ей не требуется. Можно просто помыть конъюнктивальную полость обычной водой. При необходимости врач офтальмолог может назначить увлажняющие капли.
— Что происходит, когда правила ухода за протезом нарушаются?
— Возможны самые различные осложнения, воспалительные процессы, образуются кисты конъюнктивы. При длительном использовании протеза без замены и ремонта возникает хроническое воспаление слизистой и подслизистой ткани, что приводит к сокращению полости, завороту век. Протез буквально выталкивается из конъюнктивальной полости. И может сложиться ситуация, что человек теряет возможность носить протез.Чтобы восстановить эту возможность ему потребуется длительное консервативное лечение с использованием давящих повязок или сложная, трудоёмкая операция, когда офтальмохирургам приходится заново создавать конъюнктивальную полость, выстилать её слизистой оболочкой. При этом лоскуты слизистой оболочки офтальмохирурги, как правило, берут со щеки самого человека. Такие операции проводятся, в том числе и у нас в Челябинске.
Но, конечно же, гораздо лучше не доводить дело до подобных осложнений. Мне приходится иметь дело с пациентами, которые месяцами, а то и годами(!) не вынимают протезы из глазной полости. При этом эти люди порой регулярно посещают врачей офтальмологов. Но вовремя врачебных визитов тема обращения с протезами вообще не поднимается. Например, одна пациентка регулярно посещала офтальмолога по поводу глаукомы. Но наш коллега не обращал внимание дамы на то, что она не умеет обращаться со своим протезом.
— Получается, что главная проблема состоит в том, что пациенты не вынимают протезы из конъюнктивальной полости, не осуществляют их гигиеническую обработку?
— Это важный вопрос, но не единственный. В любом случае, протезы нужно регулярно менять. Это рекомендуется делать каждые два года. Часто срок использования протеза можно и продлить. Но в любом случае рекомендуется один раз в год (или хотя бы один раз в два года!) посещать протезиста, чтобы специалисты могли дать заключение: можно ли продолжать носить старый протез или необходимо заказать новый.
Недавно ко мне обратился пациент с кистой конъюнктивы. Он не менял протез в течение двенадцати лет. Правда, этот протез из конъюнктивальной полости он регулярно вынимал, проводил гигиеническую обработку... На протезе образовался скол. Я спросила у мужчины: «Почему же Вы не поменяли свой глазной протез? Неужели Вы не обращали внимания на скол на протезе? Вас это не смущало?» Он мне ответил: «Я не задумывался о замене протеза. У меня не было никаких жалоб, меня ничего не беспокоило... Наоборот, когда образовался скол, мне стало даже удобнее пользоваться протезом. Когда я посещал офтальмолога, никто не делал мне каких-либо замечаний по поводу протеза». Кстати, у этого человека высшее медицинское образование. Он не офтальмолог, а врач другой специальности. Но и ему самому не хватило медицинских знаний, и коллеги офтальмологи его не просветили.
Ещё один случай. Пациенту с одним глазом в солидной, авторитетной клинике проводили операцию по поводу катаракты на втором глазу. Но во время операции из второго глаза глазной протез даже не извлекли! О нём просто забыли... Таким образом, создалась реальная опасность инфекционного заражения единственного глаза. Хорошо, что всё обошлось без негативных последствий. Но в любом случае такие ситуации недопустимы!
С другой стороны, мне бы не хотелось, чтобы мои слова воспринимались как упрёк в адрес своих коллег. Работа врачей офтальмологов и глазных протезистов в целом идёт успешно. И я очень благодарна всем своим многочисленным коллегам, которые во время врачебных приёмов уделяют нашей теме значительное внимание. Но нам нужно совершенствовать совместную работу. Важно,чтобы все пациенты, которым необходимо протезирование, своевременно получали всю необходимую информацию.
— Все ли пациенты, перенесшие операцию по энуклеации органа зрения, нуждаются в глазном протезировании?
— Да, все. Глазное протезирование — и я хочу это специально подчеркнуть! — имеет не только косметический, но и медицинский аспект. Глазной протез закрывает, защищает конъюнктивальную полость. Он оберегает её от воспалений и других осложнений. По сути дела, протезу нет альтернативы. Я уже не говорю о психологическом и социальном аспекте. В современном мире человек уже не может ходить в «пиратской повязке»... Имеются единичные случаи, когда конъюнктивальная полость разрушена и не подлежит восстановлению. Тогда изготавливают эктопротез, т.е. глазной протез вставлен в искусственные (силиконовые ) веки и крепится непосредственно к коже. Но если есть возможность носить обычный протез, то лучше так и сделать.
Бывают, конечно, и неоднозначные ситуации... Например, конъюнктивальнаяполость полностью заросла, она не пригодна для ношения протеза. Теоретически мы могли бы провести пациенту операцию по восстановлению полости и в дальнейшем осуществить протезирование. Но пациенты часто не хотят лишних хлопот и лишних операций... А при заросшей конъюнктивальной полости в протезировании действительно нет медицинской необходимости. Она имело бы в этом случае скорее социальную и психологическую функцию. Конечно, мы не можем ничего навязывать пациенту. Но надо дать людям всю необходимую информацию, чтобы они сами могли принять осознанное решение.
— В нашем разговоре до сего момента шла речь о протезировании одного глаза. Есть ли у Вас пациенты, которым требуется протезирования обоих глаз?
— Таких пациентов, к счастью, совсем немного, но они тоже есть. Не могу не упомянуть большого друга нашей клиники, руководителя Челябинской областной организации Всероссийского общества слепых (ВОС) Татьяну Павловну Савицкую. Разумеется, я никогда не разглашаю персональные данные пациентов, но Татьяна Павловна дала согласие на использование её имени. Такие люди как Т.П. Савицкая могут быть примером мужества, стойкости, оптимизма. В детстве она видела. Но из-за тяжёлой болезни потеряла не только зрительные функции, но и оба органа зрения. Для Савицкой очень важно всегда выглядеть обаятельно и элегантно. С её имиджем чёрные очки совершенно не сочетаются. Поэтому протезирование в нашем Центре стало единственно возможным выходом.
Ещё один пример двойного глазного протезирования, которое нам только предстоит осуществить. Недавно к нам обратились родители новорожденного с двусторонним анофтальмом. В отличие от одностороннего анофтальма — это достаточно редкая патология. У нас второй такой пациент. А детей с односторонним анофтальмом мы в течение многих лет успешно протезируем. С точки зрения качества жизни родителей и ребёнка, двусторонний анофтальм —это несравненно более тяжёлая, более трагическая ситуация, чем односторонний. Большинство детей с односторонним анофтальмом имеют хорошее зрение. Монокулярное, но вполне хорошее. А двусторонний анофтальм — это тотальная слепота.
— Методика двойного протезированиячемто отличается от одинарного?
— Единственное отличие состоит в том,что при одинарном протезировании протез должен максимально соответствовать собственному глазу. При двойном протезировании мы исходим исключительно из пожеланий клиентов. Важно изготовить протезы так, чтобы они были симметричны, смотрели в одну сторону и двигались синхронно, а цвет глаз выбирает сам заказчик.
— Давайте поговорим о детском протезировании.
— Я хотела бы сказать, что мы в беседах с детьми и подростками никогда не используем слова «протез», «протезирование». Эти понятия могут оказать дополнительное травмирующее влияние на детскую психику. Мастера протезисты называют свою продукцию «линзочки» или «волшебные глаза». Согласитесь, звучит гораздо более оптимистично! Мы создаём «волшебные глаза» для юных и взрослых пациентов. У нашего Центра большой опыт работы с детьми, включая новорожденных. Много юных пациентов с односторонними анофтальмами и микрофтальмами. Здесь есть своя специфика. При анофтальмах и микрофтальмах третьей степени протезирование нужно начинать уже в возрасте одного трёх месяцев. Мастера протезисты работают в союзе с офтальмохирургами. Необходимо сформировать конъюнктивальную глубокую полость. Это происходит в течение нескольких лет. Ребёнок растёт очень быстро — и протезы тоже необходимо часто постоянно менять. Если говорить простым языком, то конъюнктивальная полость должна быть «растянута», а костная глазница соответствовать по размерам здоровой стороны. В течение первого года жизни ребёнок растёт очень быстро. Поэтому в течение года мы меняем до восьми глазных протезов. С одного года до трёх лет протезы необходимо менять каждые два-шесть месяцев, с трёх до пятнадцати лет — один-два раза в год. В зависимости от роста ребенка. С пятнадцати лет протезы меняются один-раз в два года (или реже). Пациенту с врожденным анофтальмом необходимо не только сформировать конъюнктивальную полость, но и культю. Как правило, это происходит в возрасте пяти-шести лет.
— Вы сказали, что глазное протезирование необходимо начинать уже в возрасте одного-трёх месяцев. А что делать в том случае, если время упущено?
— Необходимо понимать, что при анофтальмах и микрофтальмах своевременное протезирование обеспечивает правильное формирование черепной коробки. Ребёнок растёт с гармоничными чертами лица... Если упустить время, то есть опасность необратимых последствий развития асимметрии лица, опасность уродства. Разумеется, и офтальмохирурги, и протезисты работают со всеми детьми. Но чем раньше начать протезирование, тем лучше будет эффект!
Мне бы хотелось, чтобы в газете было публикован портрет нашей пациентки Альфии. Сейчас этой симпатичной, обаятельной девушкеподростку уже 15 лет. Она родилась с односторонним анофтальмом в 2002 году. И мы работаем с ней с самого рождения! Красивые, гармоничные черты лица Альфии смогли к настоящему времени сформироваться именно потому, что протезирование было начато с самого рождения. Девушка и её мама дали согласие на публикацию фотографии, т.к. они благодарны нашему Центру за проведённую работу. Пример Альфии может быть интересен для многих родителей детей с анофтальмом.
— Оплачивается ли глазное протезирование в рамках ОМС?
— К сожалению, рассчитывать на бесплатное протезирование могут только пациенты с инвалидностью. Это касается и детей. Соответствующие «реабилитационные услуги»должны быть прописаны в «Индивидуальной программе реабилитации и абилитации» (ИПРА) инвалида. Проблема заключается в том, что значительная часть пациентов с анофтальмами и микрофтальмами, а также люди, пережившие удаление глаза (энуклеацию, эвисцерацию, экзентерацию) во многих случаях не имеют право на инвалидность. Как известно, инвалидность по зрению определяется исходя из зрительных возможностей «лучшего глаза». Наличие или отсутствие второго глаза в расчёт не принимается.
— Вы считаете такую ситуацию правильной?
— Я не специалист по медико-социальной экспертизе (МСЭ). Это отдельная область медицины. Но как офтальмохирурги глазной протезист могу сказать, что, по моему мнению, глазное протезирование должно полностью покрываться из средств ОМС. Это должно касаться стандартных глазных протезов. Если человек хочет заказать индивидуальный протез, то совершенно логично, что он оплачивает его из своего кармана. Но стандартным протезом — а в нашей бесе демы уже упоминали, что он имеет не только косметическое, но и медицинское значение! — должно обеспечивать государство. Собственно говоря, в ряде западных стран, например, в Германии, так и происходит. Там люди получают бесплатные протезы вне зависимости от наличия или отсутствия инвалидности. Принцип ОМС во всех странах мира состоит в разумной достаточности. Государство стремится обеспечить граждан необходимым минимумом медицинских услуг, но при этом не выйти за пределы своих экономических возможностей, избежать злоупотреблений. Мне думается, что глазное протезирование полностью подходит под эту формулу. Ни один врач не станет удалять глаз без серьёзнейших медицинских показателей. Поэтому никаких злоупотреблений здесь просто быть не может! Более того, я бы пошла и дальше... Людям, перенесшим операцию по удалению глаза, нужно установить инвалидность второй группы сроком на один год. Речь идёт не о постоянной, а о краткосрочной инвалидности. Как правило, человеку требуется целый год, чтобы приспособиться к монокулярному зрению. Поэтому совершенно логично, что в течение этого срока ему будет оказана соответствующая поддержка: выплата пособия, участие в реабилитационных мероприятиях.
— Ирина Анатольевна, хотелось бы узнать о Вашей жизни, о Вашем пути в медицине и глазном протезировании.
— Я родилась в 1964 году в городе Златоусте Челябинской области. Папа был главным конструктором. Он — лауреат Государственной премии СССР. Мама работала педагогом, директором школы. Медиков в семье не было. Но уже в пятнадцать летя решила стать врачом, чтобы «самой быть здоровой и всем людям помогать быть здоровыми». Так я сформулировала жизненную цель. Поступила в Челябинский медицинский институт. Уже на первом курсе решила стать врачом офтальмологом. Для меня глаз — самый красивый, самый удивительный, самый загадочный орган человека. После окончания третьего курса у нас была сестринская практика. Я проходила её в офтальмологическом отделении областной больницы. Это время ещё больше укрепило моё желание связать свою судьбу с офтальмологией. Интернатуру по офтальмологии я прошла в родном институте. С 1993 года по 2014 год работала врачом офтальмохирургом в Челябинской областной клинической больнице No 3. В разговорной речи челябинцы называют эту клинику «Больницей Скорой помощи». Клиника действительно специализируется на всех видах травматизма, в том числе на глазном травматизме. Проводя экстренные офтальмохирургические операции, я стала интересоваться и темой глазного протезирования. К сожалению, при травмах глаза, требующих хирургического вмешательства, в десяти процентах случаев необходимо удаление органа зрения. Довольно часто мы вынуждены расстаться с одним глазом, чтобы сохранить зрение на втором! Поэтому, наверное, любой офтальмолог, занимающийся оказанием экстренной медицинской помощи, начинает интересоваться протезированием. В 2002 году я стала руководителем лаборатории глазного протезирования. Одновременно продолжалась моя работа в клинике в качестве офтальмохирурга. В 2014 году после преобразования лаборатории в «Уральский центр глазного протезирования OKORIS» я перестала быть штатным сотрудником клиники, но совместная работа с коллегами офтальмологами продолжается. Наш Центр располагается на территории больницы. Это удобно для пациентов:в одной месте они могут посетить и врачей офтальмологов, и мастеров протезистов.
Кстати, в моей жизни был случай, который навсегда врезался в память. Когда я была ещё подростком, то познакомилась со студентом одногруппником моей сестры. Крепкий, симпатичный, весёлый парень. Но невозможно было не обратить внимания на его глазной протез. Этот протез смотрелся просто уродливо! Я знала, что у парня из-за протеза есть проблемы с девушками, они его избегали... Мне стало жалко этого молодого человека. И тогда я впервые задумалась о возможностях, недостатках и перспективах глазного протезирования. Разумеется, я не знала, что через много лет сама стану заниматься этой темой.
Ещё один случай, о котором не могу не рассказать. В 1998 году мне довелось побывать на международной офтальмологической конференции в Екатеринбурге. Среди докладчиков были генеральный директор Всероссийского Центра глазной и пластической хирургии, д.м.н., профессор Э.Р. Мулдашев и первый заместитель генерального директора этого медицинского центра, д.м.н., профессор В.У. Галимова. В их докладах шла речь об использовании разработанного под руководством Э.Р. Мулдашева биоматериала Аллоплант для различных видов офтальмологических операций. Я познакомилась с Эрнстом Рифгатовичем и Венерой Узбековной и обсудила с ними вопрос использования Аллопланта для формирования опорно-двигательной культи при удалении глаза с сохранением белочной оболочки. Меня эта тема очень заинтересовала, как говорится, «задела за живое». В то время подобной модификации Аллопланта ещё не существовало, но уже через год, в 1999 году, он появился, и сейчас эта методика активно используется по всей России.
Потом состоялась командировка в Уфу, где я прошла обучение по изготовлению глазных протезов по уникальной технологии Всероссийского Центра глазной и пластической хирургии. Обучение мое проходило в Лаборатории эстетической коррекции. Зная, что я занимаюсь офтальмопластикой, организатор и руководитель лаборатории Виктор Алексеевич Рыжов, спросил: — Что же ты хочешь? — Хочу, чтобы пациенты после удаления глаза, выглядели красиво, — ответила я. — А рисовать умеешь? — спросил Виктор Алексеевич. — Ну... В детстве рисовала немного. — Садись и рисуй. Так я училась... Осознать, что дали мне в руки, смогла только через много лет. Немецкие протезисты, увидев наши протезы на X Конгрессе глазных протезистов Европы, очень удивились, что так могут выглядеть пластмассовые протезы. Авторы этой новаторской технологии —Виктор Алексеевич Рыжов и техники протезисты лаборатории Геннадий Ивановичи Владимир Иванович Тимохины. Только союз офтальмолога-хирурга, занимающегося хирургией переднего отрезка глаза, каждый операционный день восстанавливающего анатомическую целостность глаз, и двух изобретателей смог создать заготовку для изготовления глазного протеза, позволяющую «оживить» взгляд пациента с анофтальмом. До этого все производители использовали технику зарисовки радужки непосредственно на склере, что не позволяло получить ровный диск радужки и зрачка, протез выглядел кукольным. Изобретение Рыжова и его соратников позволило изготовить протез с плавным переходом склеры в роговицу, воспроизвести полупрозрачный лимб, что придает натуральный вид искусственному глазу. Заготовка воспроизводит даже куполообразную форму радужной оболочки.
Эту технологию подхватили все российские производители глазных протезов и многие из них не знают, что именно Виктор Алексеевич сделал такой щедрый подарок нам и нашим пациентам. Яркий, веселый, позитивный человек, он много лет поддерживал меня словом и делом. Если бы не его настрой: «Ира, да это легко!» — я бы оставила протезирование. Слишком много было сложностей в организации и становлении. Виктор писал замечательные остроумные стихи, посвящая их друзьям и коллегам. Про себя он сочинил песню на мелодию арии «Мистера Икса», которая заканчивалась словами «быть протезистом — судьба моя...» Эта ария в авторском исполнении пользовалась неизменной популярностью в любой аудитории. Недавно Виктора Алексеевича Рыжова не стало. Рано, очень рано. Но дело, которому он посвятил способности, душу, сердце, жизнь... осталось. Учитель! Перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени. Светлая память...
В Челябинске мы тоже стали использовать Аллоплант для проведения подобных операций с созданием опорно-двигательной культи и сразу протезировать наших пациентов. Могу сказать, что в настоящее время Челябинская областная клиническая больница №3 проводит эти операции по формированию опорно-двигательной культи только с использованием Аллопланта. Есть и другие материалы, но их в больнице не применяют.
— Почему эта тема — формирование опорно двигательной культи — является столь важной для Вас?
— Это действительно очень важная тема! От опорнодвигательной культи во многом зависит успех протезирования. Именно опорнодвигательная культя восстанавливает объем утраченного глаза и обеспечивает подвижность протеза, обеспечивает движение глазного яблока.
— Таким образом, искусственное глазное яблоко синхронно совершает движение с родным глазом?
— Да, движение глаза и протеза синхронны, но полного объема движений глазной протез не имеет, т.к. при движении его края упираются в конъюнктивальные своды, а глаз проскальзывает. Но если регулярно (один разв два года) изготавливать новый индивидуальный протез, то каждое следующее протезирование позволяет получить больший объем движений, за счет растяжения сводов.
— То есть без опорно-двигательной культи протезирование невозможно?
— Без опорно-двигательной культи протезирование необходимо проводить как можно раньше, лучше сразу на операционном столе. Тогда наиболее правильно формируется полость и возможно получить лучший эстетический результат, в том числе подвижность протеза. Но без формирования опорно-двигательной культи адекватного объёма нарушаются анатомические соотношения тканей в орбите и результат протезирования не всегда удовлетворительный.Аллоплант как биоматериал идеально подходит для формирования культи. Этой теме была посвящена и моя кандидатская диссертация «Формирование опорно-двигательной культи с использованием комбинированного биоматериала Аллоплант», которая была защищена в 2005 году.
— Сколько пациентов обслуживает «Уральский Центр глазного протезирования»?
— Ежегодно мы принимаем около тысячи человек, из них 250 человек — новые пациенты. Всего в нашей картотеке 3500 пациентов. Это не только жители Челябинской области, но и других регионов Уральского федерального округа. Есть пациенты из соседнего Казахстана. Некоторые люди приезжают из дальних регионов России, хотя они вполне могли бы осуществить глазное протезирование поближе к дому, но доверяют нам. Все пациенты — очень разные. Кто-то ответственно и дисциплинированно относится к собственному здоровью, приходит к нам регулярно. Некоторые люди «исчезают» на долгие годы, хотя им давно пора заменить протез или его отремонтировать.
— Чем отличаются индивидуальные и стандартные протезы?
— В индивидуальном протезе художник-протезист рисует радужку глаза, создает форму точно соответствующую полости пациента, воссоздает сосудистый рисунок на склере, чтобы искусственный глаз максимально повторял родной. То есть индивидуальный протез создаётся для конкретного человека. Как правило, он удобнее и смотрится лучше! Но и стандартные протезы, как правило, удовлетворяют и всем медицинским, и эстетическим требованиям. Проблема заключается в том, что любая лаборатория глазного протезирования должна иметь в наличии не менее двух тысяч стандартных протезов. Тогда у пациента будет выбор, и он сможет подобрать подходящий протез. А в нашем Центре стандартных протезов всегда гораздо больше!
К сожалению, в России ещё есть кабинеты (лаборатории) глазного протезирования,в которых в наличии имеется не более полутысячи протезов. Это недопустимо мало! В таком случае пациенту приходится «брать что дают». Протез, может, и будет неплохим, но не соответствовать полости. Две тысячи протезов на выбор — это разумный, необходимый стандарт, который всем организациям нашего профиля нужно соблюдать.
— Не могли бы Вы рассказать о технологии изготовления глазных протезов?
— И в России, и в мире существует два вида глазных протезов: стеклянные и пластмассовые. Наш Центр занимается изготовлением исключительно пластмассовых протезов. Современные технологии позволяют создавать пластмассовые протезы, отлично имитирующие анатомические структуры своего глаза.
В чём главное достоинство стеклянного протеза? В блеске стекла, имитирующем блеск живых глаз. На сегодняшний день такого же блеска можно достичь и со специальной пластмассой. Технология изготовления (прессовки) глазных протезов схожа с технологией зубного протезирования. Применяются практически те же инструменты и механизмы.
— Ирина Анатольевна, как бы Вы могли охарактеризовать смысл Вашей работы,цель работы «Уральского центра глазного протезирования OKORIS»?
— Глаза — зеркало души. И даже искусственный, но с любовью изготовленный глаз несет в себе черты характера его хозяина, отражая сомнения, ожидания, радость, надежду... После проведения протезирования человек чувствует себя свободно и независимо, не привлекая к себе любопытных взглядов, живет полноценной жизнью.
Коллектив «Уральского центра глазного протезирования OKORIS» — небольшой, исключительно женский. У нас работает пять техников протезистов. Большинство из них трудится с момента образования нашего медицинского Центра. Всем своим коллегам я очень благодарна за преданность делу, ответственность, душевную щедрость, готовность помочь словом и делом. Хотелось бы назвать всех поимённо: Елена Борисовна Юнусова, Людмила Юрьевна Суханова, Светлана Владимировна Изгагина, Татьяна Викторовна Мельникова, Валентина Владимировна Карюкина. Не сомневаюсь, что вместе мы ещё долгие годы будем работать на благо наших пациентов.
Газета для офтальмологов "Поле зрения", №1 (45) 2018
Беседовал Илья Бруштейн
Фотографии из архива И.А. Сироткиной
