Офтальмологи спасают глаза

По статистическим данным, в последние годы 20 процентов инвалидности по зрению люди получают в результате травмы (2-е место), после таких заболеваний, как катаракта и глаукома. То есть глазной травматизм вырастает в серьезную масштабную проблему. О том, как она решается в Челябинске, мы беседуем с Ириной Сироткиной.

— Глаз — самый тонкий орган человеческого организма. И любое вмешательство в этот орган требует тончайшего оборудования. За последние 25 лет офтальмология перешла в эпоху микрохирургии. Какие возможности микрохирургия раскрыла перед офтальмологами вообще и, в частности, перед офтальмохирургами Центра неотложных состояний и травм органа зрения?

— До появления микрохирургии офтальмологи оперировали под контролем собственного зрения. Когда появился микроскоп, удалось увеличить операционное поле в десятки раз, появилась возможность работать на уровне долей микрона. Кстати, именно в России появился ряд разработок, которые решали целый комплекс проблем зрения: рефракционная хирургия, искусственный хрусталик, хирургия глаукомы и т. д., причем все эти технологии стали доступны многим офтальмологам. Микрохирургический подход сейчас прослеживается во многих медицинских специальностях: и при пересадке донорских органов, при операциях на сердце, сосудах, пластических и реконструктивных операциях. Многие хирурги уже имеют в своем арсенале налобный бинокулярный микроскоп. Результаты вмешательств значительно лучше, нежели при традиционных пластических операциях без использования микрохирургической техники.

Закономерно также и то, что пионером в микрохирургии стала офтальмология, поскольку глаз требует самого тончайшего подхода при любом хирургическом вмешательстве. И более двадцати последних лет офтальмологи работают только под микроскопом. Наш центр оказывает неотложную помощь при травмах и их последствиях, мы используем эту технологию при повреждениях придаточного аппарата глаза, при реконструктивной хирургии орбиты, пластических и эстетических операциях на веках. Только с применением микроинструментария, использования специальных нитей, интубационных систем, стало возможным восстановление повреждений слезно-носовых путей. Без применения микрохирургической техники такие операции просто невозможны.

— Какие особенности травм на современном этапе?

— До 90-х годов 20 века в структуре травм преобладали производственные, на сегодняшний момент первое место занимают уличные, дорожно-транспортные и криминальные травмы. При этом травмы глаза могут сочетаться с обширными повреждениями головы и лица, и пациенту требуется помощь разных специалистов практически одновременно. Кроме того, такие повреждения без своевременной квалифицированной помощи могут привести к грубым косметическим деформациям лица, что изменит не только физическое состояние пациента, но и потребует социальной и психологической реабилитации.

— Как решается такая проблема в вашем центре?

— Офтальмологическое отделение работает в многопрофильной больнице, что позволяет проводить совместные операции с нейрохирургами, челюстно-лицевыми хирургами, отоларингологами, как при первичной обработке, так и при реабилитации. Такое взаимодействие позволяет реабилитировать пациента на более качественном уровне.

Наши доклады о результатах хирургических операций после тяжелых травм орбитальной области на проходившей в апреле 2007 г. в Москве конференции «Новые технологии в пластической хирургии придаточного аппарата при травмах глаза и орбиты в условиях чрезвычайных ситуаций и катастроф», получили широкое одобрение и признание. Дело в том, что даже в Москве специалистов, занимающихся этой проблемой крайне мало. Такая ситуация создалась в результате узкой специализации многих столичных больниц. К примеру, институт им. Бурденко занимается исключительно нейрохирургическими травмами, челюстно-лицевыми — институт стоматологии, глазными, соответственно — НИИ им. Гельмгольца. В Склифе, кстати, вообще нет глазного отделения. И в тех ситуациях, когда имеются сочетанные травмы лица и головы, пациент далеко не всегда может получить одновременную помощь всех специалистов. Мы же такой возможностью располагаем благодаря, многопрофильности больницы и наличию высококвалифицированных специалистов.

Не всегда во время первичной хирургической обработки удается восстановить поврежденные структуры орбиты. Иногда пациентов из-за тяжести общего состояния или отсутствия квалифицированных кадров на местах вообще не оперируют. В таких случаях возникают серьезные эстетические дефекты, появляется возможность утраты зрительных функций из-за сдавливания зрительного нерва рубцами и костными отломками, что требует проведения восстановительных операции в посттравматическом периоде. Благодаря использованию микрохирургической техники и современных имплантационных материалов удается не только сохранить человеку зрение, но и восстановить анатомическую целостность поврежденных структур головы и лица получить лучший косметический результат, а в результате вернуть пострадавшего к полноценной жизни.

— Как вы считаете, при таком признании на столичном уровне достигли ли вы совершенства в оказании данного вида помощи или улучшить результат возможно и что для этого необходимо?

— Конечно, признание коллег очень значимо, но потенциал для роста всегда есть, и он заключается не только в совершенствовании собственных практических навыков, но и использования современного более совершенного оборудования.

В последние годы при оценке результативности лечения появился новый термин «качество жизни», который отражает не только физическое, но и психологическое и социальное благополучие пациента. Следовательно, наблюдается повышение требовательности к собственной внешности, и как результат к косметическим и реконструктивным операциям. Улучшение качества помощи предполагает более точную диагностику.

Хотя наша больница сейчас и не имеет статуса скорой медицинской помощи, по сути, она ей остается, и к нам доставляют всех пациентов с серьезными травмами. Однако такие современные, и крайне необходимые, методы, как спиральная томография, трехмерное УЗИ, ультразвуковая допплерография не всегда доступны, из-за отсутствия соответствующего оборудования. Некоторых пациентов для проведения этих исследований приходится направлять на обследование в ГКБ № 1 или ЧОКБ, где существует очередь для своих пациентов, и больные из других стационаров обслуживаются на договорной основе. Многих экстренных больных порой невозможно довести туда без последствий для их здоровья.

Анатомически орбитальная область имеет обильное кровоснабжение, а при рубцовых деформациях кровоточивость тканей еще увеличивается. Для остановки кровотечения в современных клиниках используются ультразвуковые ножи и коагуляторы, которые оставляют менее заметные рубцы, что очень важно, когда конечной целью операции является восстановление эстетического облика пациента. Хотелось бы иметь налобный микроскоп, который, в отличие от стационарного, расширяет поле зрения хирурга, что в конечном итоге сказывается на результатах операции. При реконструктивной хирургии орбиты используются очень тонкий режущий инструмент, который требует щадящей стерилизационной обработки. Для этого используют аппараты ультразвуковой стерилизации. Используемые в настоящее время способы термической и химической стерилизации быстро выводят из строя дорогой режущий микроинструментарий.

Ни для кого не секрет, что конечный результат операции зависит самочувствия хирурга. Реконструктивные операции проводятся в течение 2–5 часов, операционные столы, которые стоят в операционной не регулируются по высоте и наклону, и хирурги при работе принимают вынужденное положение, у них затекают ноги, болит спина.

Особая тема для разговора — аппараты для наркоза. В нашей операционной используется аппарат, с 27 летней историей. Длительное нахождение операционной бригады возле такого «механизма» способствует хронической интоксикации препаратами для наркоза.

— Какие современные материалы вы используете в своей работе?

— При реконструктивной хирургии орбиты одним из последних имплантационных материалов являются титановые сетки и пластины (фирма Conment). Они используются для соединения и замещения костных структур. Эти операции проводятся челюстно-лицевыми и нейрохирургами. При дефиците мягких тканей в течение 10 последних лет мы широко используем биоматериал «Аллоплант» производства ВЦГиПХ г. Уфа. Сотрудничество с клиникой проф. Э. Р. Мулдашева позволило нам разработать и внедрить новые виды Аллоплантов для замещения объемных дефектов орбиты и лица. Этот новый материал имеет пористую структуру, обладает памятью формы, быстро прорастает соединительной тканью, что позволяет восстановить дефицит объема тканей орбиты даже после обширных тяжелых повреждений.

Кроме того, мы осваиваем и внедряем современные эндоскопическую технику при восстановлении слезно-носовых путей при травматических повреждениях, что позволяет поднять на другой уровень пластическую и реконструктивную хирургии орбитальной области.

— Несколько лет назад на базе Центра вы открыли лабораторию индивидуального глазного протезирования. Чем была вызвана такая необходимость?

— На это нас заставила пойти актуальность проблемы. По статистике один из 400 человек в нашей стране нуждается в глазном протезировании. Это большая цифра. В России же на данный момент имеется только три государственных лаборатории глазного протезирования (в Новосибирске, Перми и Уфе), остальные работают как частные. Я благодарна главному врачу ГКБ № 3, заслуженному врачу России Олегу Викторовичу Маханькову и заведующей Центром кандидату медицинских наук Наталье Михайловне Марачевой, которые вовремя оценили и поддержали столь важное новое направление.

Известно, что в РФ около 26 процентов травм заканчиваются удалением глаза. Хотя надо сказать, что в нашем Центре эта цифра значительно меньше и составляет всего 7–11 процентов. Мы до последнего боремся за тот глаз, который бесперспективен в отношении зрения, поскольку при необходимости на него можно надеть протез и получить прекрасный косметический эффект, что очень важно для психологического комфорта пациента.

Подняв проблему глазного протезирования, мы сами не ожидали такого наплыва пациентов, нуждающихся в этой помощи. Проблема состоит еще и в том, что протез не носится вечно. В среднем через два-четыре года он нуждается в замене.

В челябинскую лабораторию индивидуального глазного протезирования едут пациенты из Екатеринбургского МНТК, так как там ведется только подборочное протезирование, которое не дает таких результатов как индивидуальное. Индивидуальное протезирование предполагает не только работу офтальмолога, но и работу художника. Ведь для каждого человека нужно суметь точно подогнать по живому глазу все нюансы цвета радужки, ведь двух одинаковых расцветок глаз в природе не бывает. Разным бывает и размер, так что работа эта штучная, можно сказать, ювелирная.

География пациентов уже вышла за рамки России и ближнего зарубежья. Был даже пациент из Канады, который высоко оценил качество нашей работы. Мы с интересом познакомились с канадским протезом, и надо сказать, что наши изделия вполне могут конкурировать с западными образцами.

К сожалению, существует очередь на полгода вперед, что, безусловно, не радует. Сейчас стоит задача расширения лаборатории, чтобы обеспечить протезами всех нуждающихся в этом виде помощи.

В этом году начал работать закон о бесплатном обеспечении инвалидов глазными протезами. То есть все инвалиды, нуждающиеся в глазном протезировании, обеспечиваются протезами за счет средств федерального бюджета через ФСС. Это радует.

Беседу вела Лариса Луканина