Интервью с микрохирургом Ольгой Бабайловой

Офтальмолог из Челябинска станет лауреатом Всероссийского конкурса врачей за 2011 год

5 октября в Москве открывается Первый национальный съезд врачей Российской Федерации, собравший более шести тысяч медиков из всех регионов страны. Финалом форума станет церемония награждения лауреатов Всероссийского конкурса врачей за 2011 год государственными наградами и премиями. Среди них трое челябинских докторов: эндокринолог Ирина Шувалова, акушер-гинеколог Ирина Лисицина и офтальмолог Ольга Бабайлова.

Ольга Михайловна – микрохирург с 30-летним стажем, врач высшей категории, накануне отъезда в Москву она рассказала нам о своей работе.

Смотреть вопреки страхам

— Любой успех — результат труда целого коллектива, — говорит Ольга Михайловна. — Так что награда принадлежит всем, с кем довелось сотрудничать по главной теме моей медицинской карьеры — психология в офтальмологии. Ею мы с коллегами занимаемся 10 лет. В последние годы создали несколько крупных проектов, в том числе Программу психофизиологической реабилитации инвалидов по зрению. Аналогов нет нигде, мы даже наводили справки во Всероссийской организации слепых. Опыт психокоррекции готовы перенять не только в Челябинске, но и в Москве. Чтобы реализовать проект «Поверь в себя», дающий возможность слабовидящим женщинам и детям выйти на подиум в роли моделей, необходимо многое. В первую очередь даже не деньги, а поддержка отзывчивых людей. Мы бы не справились без помощи председателя областной организации ВОС Надежды Топуновой, президента имидж-клуба «Светлана» Светланы Клименко, директора челябинской школы № 127 для слабовидящих и слепых Тамары Телелюевой, уполномоченного по правам ребенка в нашей области Маргариты Павловой… У меня в списке уже больше сотни фамилий.

Такая специализация, как психокоррекция в офтальмологии, в медицинских стандартах не значилась. Пришлось написать не одну теоретическую работу, чтобы члены лицензионной комиссии признали: «Да, вы имеете право заниматься этим направлением как офтальмолог».

Увы, не в каждой больнице есть врач-психотерапевт, тем более в глазном отделении, которое не считается жизненно важным. Хотя, судя по результатам одного зарубежного исследования, нарушение зрения люди воспринимают более трагично, чем сбой сердечно-сосудистой системы. Зрение — часть психики, его работа зависит от того, как функционирует наше сознание и наш мозг. Если человек пришел к окулисту в состоянии энергетического подъема, он видит все строчки в таблице по проверке остроты зрения. А если в состоянии депрессии? Не случайно в народе говорят: «Глаза бы ни на что не глядели». Зрение в таком случае «послушно» снижается, и даже верхняя строка таблицы расплывается перед глазами.

А в другом исследовании в течение дня по часам проверяли, как видит человек. Утром он сонный, и зрение еще «не проснулось». Ближе к десяти видит максимально хорошо, а к вечеру зрение снижается. На эти колебания здоровые люди не обращают внимания. Человек с проблемами глаз (возрастные заболевания, школьная миопия или обычная дальнозоркость) в силу мнительности, пессимизма и прогнозирования самых худших осложнений может видеть хуже, чем позволяет их состояние. Страхи и сомнения забирают у него какое-то количество четкого зрения.

Это подтверждается на занятиях наших групп психофизиологической коррекции зрения для пациентов с глаукомой. Глаукома — неизлечимое двустороннее заболевание глаз, заканчивающееся слепотой. Несмотря на развитие фармацевтической промышленности и появление новой диагностической и лечебной аппаратуры, найти стопроцентно эффективный метод избавления от недуга пока не могут. Мы ведем эту школу три года, посещение занятий бесплатное. У пациентов, не пропускающих наши занятия, острота зрения выше и поле зрения более стабильное на протяжении всех трех лет.

Правильные мысли

Одна пациентка пришла и чуть не плачет: у нее постоянно в глазах что-то «плавает», мешает видеть, а от капель никакого толку. Мы вынуждены сказать: «Да, у вас глаукома. Диагноз неприятный, но раз проблемы не избежать, нужно научиться с нею жить. Чтобы сохранить остатки зрения, надо знать о слабых и сильных сторонах болезни, уметь с ней «сотрудничать». Ресурсов у человека очень много, надо только подсказать к ним дорогу. Обучаем пациентов правильным мыслям, доказываем, что ситуация небезнадежна, жизнь продолжается. Хорошее настроение улучшает зрительные функции. Организм на этом фоне благодарно вырабатывает гормоны, повышающие иммунитет. Тогда и глаукома течет не так злокачественно.

Работаем также с инвалидами по зрению — взрослыми и детьми. Одно время мы таким людям проводили трофическую терапию для улучшения работы зрительного аппарата в условиях стационара. В программу попала одна молодая женщина, мать двоих детей. Еще в детстве она примирилась с узким пространством существования — у нее всего 30 процентов зрения. Жизнь была ограничена домом и семьей. «Ты молодая, многое можешь», — убеждали мы ее на занятиях. Реакция на лечение была для нас неожиданной: зрение поднялось до 50 процентов. Женщина заметно похорошела, нашла работу. Хотя ей непросто в конкурентной среде зрячих людей, иной раз готова все бросить. Но мы подбадриваем: «Ты справишься, у тебя сильный характер, ты просто молодец!» И она действительно не сдается.

Не раз инвалиды по зрению жаловались, что из-за вынужденной нерасторопности с ними бестактно обходятся кондукторы в общественном транспорте или продавцы в магазине. Могут прикрикнуть: «Ты слепой?!" «А что особенного, надо так и отвечать: „Да, я слепой“, — говорю своим подопечным. — И к вам отнесутся с пониманием». Я на себе это проверяла. В магазине спросила продавца о цене товара, а она в ответ раздраженно: «Не видите, что ли? Там же ценник». «Да, не вижу, у меня слабое зрение», — говорю миролюбиво. И получаю нужную информацию. Надо не идти на конфронтацию, а искать различные вариации правильного поведения.

Вкус энергетики

Я уверена: человек сам себе находит счастье или несчастье, болезнь или здоровье, любовь или нелюбовь. Все зависит от того, что ты думаешь, чего хочешь, с кем общаешься.

У меня есть друг, тоже врач. Умный человек, профессионал своего дела, семьянин хороший. Однажды спрашиваю: «Как ты подпитываешься энергией?» Отвечает: «Турция, пляж, море, лежак. Десять дней блаженства». А я бы уже на второй день закисла в этой идиллии.

Как-то смотрела фильм про немца-стоматолога. Приветливый, любезный доктор. Год работает у себя в кабинете, а как наступает отпуск, покупает билет в одну из африканских стран и кладет в багаж портативную бормашину. И вот он в кадре, совершенно счастливый, лечит зубы африканцам. И говорит: «Отдыхаю так уже не первый год, чувствую себя отлично». И я поняла: у каждого свой «вкус» энергетики. Мне, как и тому немцу, нравится именно такой способ отдыха — искать новое направление в своей работе.

Начинала я с индивидуальных консультаций. Когда видела, как человек меняется, как улучшается его зрение, начала набирать группы. Стало еще интереснее. Потом сформировались группы психофизиологической коррекции пациентов с глаукомой. Знаете, они воспринимают меня как родного человека. Такое отношение подпитывает, стимулирует.

То, что вдохновляет

Запускаем новый проект: в 2013 году нас пригласили проехать по всей России с лекциями «Синдром профессионального выгорания среди врачей». Мы по результатам исследования вывели психологический портрет испытуемых (это 50 инвалидов по зрению и 50 врачей). И оказалось, что инвалиды более адаптированы к реальности и менее подвержены депрессии, нежели врачи.

Понимаете, когда ты отдаешь энергию, то должен ее чем-то компенсировать. Допустим, готовишь обед, устал, но когда видишь, как аппетитно его едят, тебя это энергетически подпитывает. А врачи, особенно наркологи и психиатры, не имеют никакой отдачи. Лечат-лечат, делают добро и, в конце концов, истощаются. Наступает полоса депрессии, появляется циничное отношение к жизни.

В свое время я ощутила монотонность своей работы, отсутствие движения вперед. Лет до 30 ставила себе, как сейчас понимаю, довольно банальные цели, но с обязательным результатом. Желаю вот это платье — и куплю его. Хочу что-то съесть — съем. Загорюсь поехать куда-то и съезжу непременно. В какой-то момент поняла: себя услаждать скучно и неинтересно. Еда, вещи, разговоры… Это не вдохновляет, не имеет развития. А вот в работе развитие идет по спирали. Чем дальше, тем больше интересного появляется в жизни. Психокоррекция стала тем каналом, по которому моя энергия, уходя к другим людям, возвращается ко мне, открылось второе дыхание.

Вообще-то я собиралась быть хирургом. Во время учебы в мединституте мы подрабатывали санитарками и медсестрами. Я попала в отделение офтальмологии в момент, когда туда завезли новые микроскопы. Началась эра микрохирургии. Во время операции мне разрешили посмотреть, как выглядит человеческий глаз под микроскопом. Он такой красивый в увеличенном виде! Я была очарована. Передо мной голубая радужка, она вибрирует и по ней видно, что пациент нервничает. И я решила: буду офтальмологом.

Непростая у нас работа. Когда ночами по два-три часа оперируешь, собираешь и шьешь глаз пациента с тяжелейшей травмой, тратишь много сил. Особенно сердце болит за детишек, травмировавших глаза часто по недосмотру взрослых. Собрать оболочки детского глаза микрошвами под микроскопом — кропотливый и длительный процесс.

В больнице скорой помощи ты постоянно находишься в эпицентре боли и горя. За многие годы накапливаешь большое количество переживаний, что ведет к профессиональной деформации личности. Возникает много опасений. Даже вне работы мыслю больничными категориями: ножницы убрать, шприц ребенку не давать, собаку отогнать.

Я давно уже заметила: медицина сама сортирует врачей по их предназначению. Как бы ты ни петлял, придешь в специализацию, предначертанную свыше. Я своей довольна…

Лидия Садчикова,
Газета «Челябинский рабочий», 05.10.2012